Семь глоточков

Блог писателя Сергея Юрченко

Семь глоточков

Дек 12 2015

Подробности: Автор: Сергей Юрченко

В конце июля я ехал на своем авто с юга домой. В машине кондиционера нет и было реально жарко. Мне захотелось пить, но вода в бутылке, что была в машине, разогрелась, и по вкусу напоминала кипяченную воду.

Слева и справа мелькали небольшие селения, и можно было свернуть с дороги и купить прохладной воды, Но я знал одно изумительное место впереди по трассе, и мне хотелось остановиться и передохнуть именно там. До него было около часа езды, но я решил терпеть жажду, предвкушая свою остановку, покупку прохладной воды в маленьком уютном магазинчике и отдых в тени огромных ив на безлюдном берегу небольшого залива. Это ожидание удовольствия перекрывало дискомфорт от жажды потому, что предвкушение отдыха в намеченном месте было настолько приятным, что для ощущения жажды в сознании просто не оставалось места.

Но вот и съезд с трассы на неширокую асфальтированную дорогу. Еще три минуты и я на небольшой железнодорожной станции, где останавливаются только дачные поезда. Проехав ее, я припарковался в тени деревьев. Выйдя из машины, я сразу ощутил прохладу, причем настолько, что разгоряченное тело сразу покрылось мурашками. Я стоял, впитывая в себя красоту залива, шум веток ив у себя над головой, голоса птиц в камыше, плотной стеной окружавшего залив, и кряканье диких уток на самом заливе.

Немного передохнув, я направился к магазинчику. Заходя в магазин, я пропустил папу с сынишкой лет трех, которые выходили из него с покупками. В магазине я был всего одну минуту, пока платил за воду, так, что, выйдя из него, я увидел папу и его сына совсем рядом. Они шли медленно, малыш ныл, что-то выпрашивая у отца, но слов было не разобрать. Поравнявшись с ними, я понял, что сын просил у папы пить.
– Пап, ну пап, семнадцать глоточков, ты же обещал.
Папа что-то пил из коричневой пластиковой бутылки. Оторвавшись от нее, сказал сыну.
– Не семнадцать, а семь. Только семь! Понял?
– Понял!
Отец протянул сыну бутылку, я увидел это боковым зрением и проследовал дальше к тени, которая ждала меня всего в двадцати шагах.
– Наверное, квас пьют, всем жарко, - подумал я.
Но внутри, что-то не согласилось с моими мыслями. Мелькнуло смутное подозрение, но мозг отреагировал на подозрение словами:
–Этого не может быть!
Я остановился, делая вид, что мне нужно позвонить по телефону и повернулся к папе и сыну. Отец отдал бутылку сыну и тот пил из нее, произнося после каждого глотка:
– Один, два…
Бутылка была полторалитровая, и малышу было трудно удерживать ее. Она колыхалась у его рта из стороны в сторону, плохо удерживая маленькими ручонками, но малыш упорно трудился, продолжая счет глотков.
– Семь, - произнес он после очередного глотка и с трудом протянул отцу бутылку, держа ее двумя руками. На бутылку я увидел этикетку. Это было пиво. Волосы шевельнулись на моей макушке при виде этикетки на бутылке. В горле образовался комок.

Я повернулся и медленно пошел к своей машине и ожидавшей меня тени. Подойдя к машине, я разулся, снял рубашку и сел прямо на траву. Ногам стало ужасно приятно от ощущения касания с прохладной травой, прохладная вода из купленной бутылки приносила гортани приятные ощущения, но…отдых был испорчен.
Ни пенья птиц, ни шума легкого ветерка в длинных путающихся косах ив я больше не слышал. Перед глазами стояла только что увиденная картина ребенка, пьющего пиво, протянутое ему папиной рукой.
– Семь, - мысленно произнес я. - Какой ужас! Как такое может быть? Может, я ошибся? Точно я ошибся, такого просто не может быть. Но на бутылке было написано «Арсенал». Это - пиво. Кваса с таким названием нет. А, может, там был компот, который они налили себе для прогулки? Да, какой компот. Папа выходил из магазина, держа бутылку под мышкой. Это - пиво, и оно было куплено здесь, в этом магазине.

Еще долго сомнения, что я не ошибся, не покидали меня. Но наконец-то я успокоился. Голова обрела свободу от анализа увиденного, и я вспомнил другую картину. Похожую по смыслу с сегодняшней, только эта картина была в моем детстве, и было это пятьдесят лет назад. Мне тогда было пять или шесть лет, в школу я еще не ходил, это точно. Также было лето. Я шел с папой, держа его за руку. Я помню, что смотрел на свои сандалии, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. На мне был черные шортики с двумя бретельками на крест. Эти бретельки застегивались пуговицами на поясе шортиков и иногда пуговицы обрывались. Хорошо, что по очереди. Но когда обрывалась одна пуговица, шорты все равно плохо держались на одной бретельке и свисали ниже талии с одной стороны. Только один раз я помню, как отлетели обе пуговицы, и я шел домой, держа шорты обеими руками, иначе они спадали. Было страшно неудобно и после этого случая, одевая шорты утром, я проверял пуговицы на отрыв. Иногда удавалось оторвать обе, один раз пуговица даже треснула пополам, чем я очень гордился, представив себя силачом. Маму огорчали мои проверки, потому что утром не было времени пришивать пуговицу, и тогда бретельку мама пристегивала булавкой. Однажды булавка расстегнулась и больно уколола меня в живот. После этого мама каждый вечер проверяла мои шорты, и пуговицы больше никогда не отрывались.

Я не помню, откуда мы шли тогда с папой, вроде как с его работы, но как я туда попал, я не помню. Да, это и неважно. Важно другое. Точно также, как и сегодня было лето, и наш с папой путь пролегал также мимо железнодорожной станции. Рядом с вокзалом было помещение с названием «Буфет». Читать я еще не умел и название это я помню со слов папы. Туда мы и зашли. Папа взял себе бокал пива, а мне стакан лимонада. Мы сели за столик. В буфете было людно и шумно. Я сидел, болтая ногами, рассматривая необычное для меня место. Лимонад пился медленно, так как в нем было много газа, который выходил в нос, создавая определенное неудобство в его употреблении.
Папа выпил свой бокал и взял еще один. Он еще не выпил и его половины, как к нам за столик сел дедушка. Он пристально посмотрел на меня, потом повернулся к папе и стал ему говорить о том, что ребенка в это место приводить нельзя. Слова, которые он говорил, не нравились папе. Лицо его покраснело, лоб вспотел, и он вытирал его платком. Папа надувал щеки, пыхтел, но не говорил в ответ ни слова этому дедушке.
– Чем ему это место не нравится? - думал я. - Прекрасное место, вкусный лимонад. Интересно, что сам дедушка пиво пьет, а папе получается нельзя. Так, что ли?

Так думал я, обижаясь на дедушку, что он поставил папу в неловкое положение. Даже в том возрасте я понял это по папиному выражению лица, по его молчанию и тону которым дедушка читал ему мораль. Что такое мораль я уже знал, потому что меня частенько ею наказывали. Непоседа был еще тот. Так вот тон разговора этого дедушки был такой же, как когда папа выговаривал мне за проказы. Наконец, папа улучил момент и сказал:
–Нам пора.
Мы встали и быстро ушли. Папино пиво так и осталось не допитым. Хорошо, что я успел тогда расправиться с лимонадом, а то пришлось бы сожалеть о нем. Очень вкусный был лимонад.
Картина из прошлого и увиденная картина ребенка трех лет, пьющего пиво переплелись в моем сознании в один сюжет.
– Тому дедушке было лет шестьдесят, думал я, потому что против папы он был сильно старым. Значит, он родился в конце девятнадцатого столетия. Максимум четыре класса церковноприходской школы, две революции, голод, война, разруха, голод. Начало двадцатого века, только радио, телевидение еще в будущем. Но, прожив такие тяжелые времена, этот пожилой человек понимал, что ребенку не то что пробовать, но даже нельзя смотреть на взрослых, пьющих алкоголь. Откуда он это понимал? задал я себе вопрос.
–Этот человек обладал духовностью. А откуда она в нем? От родителей, воспитания в детстве, без высшей математики, но с духовном четырехклассным образованием, где учили добру, любви к окружению, отвечал себе я.
–А еще эти люди читали газеты, журналы, книги. Эти люди читали все, что было доступно для чтения. И в прочитанном не учили ничему плохому, только хорошему.
А сейчас? Одна реклама алкоголя чего стоит нынешнему поколению? Стоит алкоголизма!
Но ведь рекламу алкоголя запретили, говорю себе.
–Запретили! А в фильмах? В них даже полиция пьет пиво на своих рабочих местах. Это не реклама ли? А круглосуточный доступ к алкоголю — разве это не реклама? А мультфильмы, в которых герои курят, а то и пьют? Поздно все это. Для таких, как папа этого малыша, «поезд ушел», как говорят.
– Да нет, он ушел еще раньше. Он ушел вместе с интернетом, кровавыми компьютерными играми, с общением в социальных сетях, с гаджетами и везде доступным интернетом.
– Молодежь не читает нужных книг. Их интересует порно, секс, алкоголь. В них нет духовности. Они - потребители и иждивенцы.
– Потерянное поколение, - огорченно думал я. - И они растят такими же своих детей. Это что, еще одно поколение? Так, а будущее нации тогда кто? Алкоголики и сексуально сдвинутые в сознании люди?

Вот так увиденное подействовало на меня, что одним мазком вся молодежь была «покрашена» одним негативным цветом.
– Но ведь это не так? Или это не так!
Трудно однозначно ответить, думал я на протяжении еще двух часов, пока добирался домой.